Другие берега

серия: Русские сидят: тюрьмы Америки

Данный текст является началом статьи, в полном виде находящейся на сайте "3W3RR: тюремная DXpedition"

автор: Роман Вега 

тюрьма MDC Brooklyn, Нью-Йорк 

Frank Myers Boggs
"The Statue of Liberty".
Фото: Quest Royal Fine Art

Вижу как наяву: сверху вниз сквозь отверстие в колбе
С приснопамятным шелестом сыпался мелкий песок.

Немудрящий прибор, но какое раздолье для скорби.

          – Сергей Гандлевский

 

All things hang like a drop of dew
Upon a blade of grass.

          – W.B. Yeats

В ежедневной рутине любой тюрьмы, как и в рутине пересылочно-следственной нью-йоркской тюрьмы MDC Brooklyn, есть всего несколько ключевых событий, как бы делящих день на части. В системе Federal Bureau of Prisons  ("Федеральное Бюро Тюрем") США расписание во всех подобных тюрьмах по стране примерно одинаковое. На зонах прибавляется обязательная работа, на пересылках же работать не обязательно, и работают только шныри, добровольно вызвавшиеся работать ради различных мелких "плюшек". 

С утра – в районе шести – открытие камер (если повезло и ты в новом корпусе, с камерами, а не в старом, где пришлось обитать с 2007-го – там один общий барак на тех же 120 человек) и выпуск всех 120-ти з/к в общий холл со столами. 

Завтрак раздают чуть позже – в будние дни полседьмого, и народ уже выстраивается к раздаче заранее, толпясь и беспокоясь, хотя шныри, ведающие завтраком, еще не подошли. В первых рядах очереди – всегда голодные доминиканцы и мексы. 

Пока народ озабочен завтраком, можно занять очередь к телефонам – их включают в шесть утра. Телефонов всего четыре, и звонки по ним – это целая эпопея, заслуживающая отдельного описания. 

С самого утра также открывают прогулочный дворик – он не под открытым небом, а прямо здесь же, как отдельный небольшой зал, с решеткой в одну треть стены, выходящей на улицу. 

Если подтянуться на пальцах на решетке, то виден океан с буксирами и кораблями, слева вдали – остров Staten Island, а прямо напротив издевательски торчит зеленой жабой их Статуя Свободы. По утрам бывает туман, и тогда Свободы не видно. Не видно ее и без тумана – двум с половиной миллионам зэков, сидящим по тюрьмам сегодняшней Америки.

Покуда не проснулись снежки и не схватились за баскетбольные мячи, чтобы с гиканием прыгать, путаться под ногами и окутывать тебя хаосом своих перегукиваний и тупого ора, можно побегать свои стандартные 113 кругов или спокойно позаниматься йогой и Тай Чи. Позже народ начнет выползать во дворик, и будет мало места.


Днем – где-то чуть раньше полудня – ланч, и после, к половине четвертого – закрытие по камерам на дневной stand-up count – стоячий пересчет. Так вертухаи проверяют, чтобы все были живы и никто не сбежал (хотя отсюда это сделать невозможно технически). А то бывали случаи, когда обнаруживали лишь на следующие сутки, что очередной клиент очень давно готов покинуть организацию ногами вперед.

Вид на Статую Свободы со стороны тюрьмы MDC Brooklyn. Фото: Mai Armstrong.

После опять открывают – раздача ужина. Те, кто сидит на таблетках, или кому нужен инсулин, крутятся рядом с дверью, ожидая ветеринара с тележкой. Таких много, обычно человек 15-25. Америка делает деньги на зэках самыми разными способами, в том числе целенаправленно подсаживая на психотропы бывших до этого совершенно здоровых людей.

После ужина вертухай выкрикивает фамилии – кому есть почта. Пожалуй, это самое главное событие для всей тюрьмы, или, как удачно выразился Александр Солженицын в "Архипелаге" – "гвоздевое событие дня". Народ стоит, окружив вертухая полукольцом и ждет – может быть, сегодня? Может быть, его еще помнят, не забыли о нем. 

И когда вся небольшая стопочка писем тает и в руках вертухая ничего не остается, все расходятся, большинство – с пустыми руками, ждать до завтра. 

Ничего, что не принесли сегодня. Может быть, завтра. Точно, завтра. Не может быть, чтобы не писали. Наверное, просто внизу тюремная цензура задержала. Или, может, по ошибке заслали письмо на другой этаж – тюрьма-то большая, на две с половиной тысячи зэков. Завтра.

Фото: Justin Sullivan

Особенно чувствительны к отсутствию писем те, кто пока сидит недолго – только заехал несколько месяцев или пару-тройку лет назад, и те, у кого нет внутри ничего, кроме пустоты, кому нужны внешние подпорки, чтобы чувствовать себя живым. Они еще не успели ничего понять и почувствовать всей глубины метаморфоз, происходящих с ними и с теми, кто остался снаружи. 

Те, кто с короткими сроками – до пяти лет – еще не поняли, что с прошествием времени мы стираемся из памяти и жизни тех, кто остался снаружи, и в лучшем случае становимся смутным воспоминанием. Как будто мы умерли. Но это временная (или вечная – в зависимости от безумного срока, выданного тебе системой), как бы виртуальная смерть позволяет наблюдать отстраненно за внешним миром и теми, кого ты в нем оставил.

Те из нас, кто в затяжном прыжке – с космическими сроками или обвинениями – относятся к почте спокойно. Кто отсидел уже по 5-10-20 лет, и над кем висит пожизненное или лет 600 (шестьсот) по совокупным обвинениям, как у меня. 

Да, страна эта сошла с ума, есть и такие срока, и много их; и то, за что в любой вменяемой стране ты бы отделался штрафом, в сегодняшних Штатах легко оборачивается 5-10 годами, ну а срока в пару-тройку лет редки, больше за нелегальное нахождение в стране, да и за срока здесь не считаются.
 
Нам время кажется некой бесконечной субстанцией, как длинная дорога в степи, где, как бы ты быстро ни шел, все равно горизонт не приближается, и поле вокруг – все то же, и дорога под ногами – та же, и ты как бы застыл на месте, в центре Земли, в своем собственном Рапа Нуи¹. 

Мы, долгосрочники, намного более снисходительны к невниманию тех, кто остался на воле. Мы понимаем и прощаем их. Нам видна преходящесть дел, страстей, людей и событий: войны начинаются и заканчиваются, президенты приходят и уходят, скандалы и страсти закипают и сходят на нет, а мы все сидим, наблюдая за всем со стороны, безучастно. 

У нас преимущество постороннего наблюдателя, не участвующего в пустой суете мира, а сквозь прутья решетки лучше видна суть вещей и людей:

    Всё смоет дождь. Огонь очистит,
    Покроет снег. Сметут ветра.
    И сотни тысяч новых истин
    на место умерших вчера
    взойдут надменно.²

Но главное – мы уже вполне можем существовать и без внешних подпорок, сами по себе, потому что то, что нас не убило и не сломало, то – закалило, сделало крепче, опала внешняя шелуха и каждый стал собой настоящим. 

Cнаружи, особенно в теперешнем суетном, перенасыщенном пустой информацией мире, некогда посмотреть внутрь себя, отделить действительно важное от шелухи. Что ж, как сказал Салман Рашди, наши жизни учат нас – кто мы есть на самом деле. Так что – продолжаем учиться.

Я же не могу пожаловаться на отсутствие писем. Хотя уже скоро десять лет как таскают по тюрьмам как Бобик грелку, но редко бывает день без почты: пишут родные, пишут друзья, которых я знал в различных своих ипостасях на воле, пишут ребята, с которыми вместе сидели где-то когда-то, пишут те, кого вовсе не знал раньше.

(Дальнейший текст этой статьи имеет отношение к истории коротковолнового радиоспорта, и может быть не всегда понятен не коротковолновикам, но при желании - статья полностью здесь.)

___

Автор благодарит за помощь с материалами и информацией Александра, 4Z5ML; Вилли, DF8WS; Валентина, EU1AA; Андрея, NP3D; Олега, R3FA; Сергея, RK9UE; Андрея, RW3AH; Александра, RW9OC; Валентина, RX1AG; Геннадия, RZ3CC; Артура, UA0NL; Вениамина, UA3X; Олега, UA4CIF; Виктора, UA4HBO; Виктора, UA4HBW; Владимира, UA6JD; Юрия, UA9OF; Владимира, UF2F; Игоря, UR5LCV; Игоря, UR9LD; Владимира, US0YA; Романа, UT7UA; Николая, UX0FF; Николая, UX0UN; Владимира, UZ1RR; Виктора, UX5PS, и Сергея, YL2MU. Подготовка к публикации: SilverSun; Lea; Александр Привалов. Обработка фотографий: Лилия Васильева, EW7L.

___

Примечания:

¹ Рапа Нуи – "Пуп Земли", туземное название острова Пасхи CE0F
² Игорь Губерман

___

Статья опубликована в рамках серии "Русские сидят"  ("русские" - в смысле языка), освещающей опыт тех, кто находился или находится в заключении по тюрьмам стран мира. Вам есть что рассказать? Дайте знать.