Достоевщина

цикл Желтая стрела: части 1   2   3   4   5   6   7   8   9   10  

тюрьма Moshannon Valley, Пенсильвания 

автор: Роман Вега 

Фото: PD

Бургомистр: "Прежде всего, будьте добры, говорите потише, по возможности без жестов, двигайтесь мягко, и не смотрите мне в глаза."
Ланцелот: "Почему?"
Бургомистр: "Потому что нервы у меня в ужасном состоянии, я болен всеми нервными и психическими болезнями, какие есть на свете, и, сверх того, еще тремя, неизвестными до сих пор."
          - Евгений Шварц, "Дракон"

В 2012-м, в нью-йоркской следственно-пересыльной тюрьме MDC Brooklyn, за наш "русский" стол были допущены не только "русские", но и другой достойный интернационал, — чтобы помогали держать оборону. В результате полугода интриг и позиционных боев, нами были отвоеваны у арабов и негров два стола, что подвиг сам по себе, так как в блоке — 120 арестантов, а четырехместных столов с приваренными железными круглыми табуретами — всего с десяток. Столы сдвинули, получился один восьмиместный.

Обычно охрана столов от посягательств возлагалась на доктора наук и в то же время — бывшего чемпиона Европы по тайскому боксу, отайванившегося техасца Роберта Уэлса, и — на Семёна Бумагина, вора в законе, давным-давно, еще глубоко при Союзе перекочевавшего в Нью Йорк из Минска.

Семён похож на грозно выглядящего, явно бурно пожившего и изрядно потрепанного жизнью семидесятилетнего орла еврейской национальности, с выщипанными перьями. В свое время он пошумел на Брайтоне во время разборок 1970-1980 годов. Сидел он и в Союзе, и по штатовским тюрьмам (в 1999-м — за банк, в 2002-м — за чеки), был дружен с Вячеславом Кирилловичем Иванковым, враждовал с Магаданом, которого пристрелили на Брайтоне вскоре после попыток последнего наехать на многих, включая Сёму, и подмять под себя тот угол Русской Америки. В общем жизнь у Семёна Бумагина была шумная, шебутная, не скучная, хоть и лишенная смысла. Но каждому — свое.

Фото: Kont

К нам на тюрьму MDC Brooklyn Сёма попал по новому делу. Один его шапочный знакомый, и, как оказалось впоследствии, по совместительству — агент-провокатор, работавший на ФБР, был в поисках непыльной жертвы, в процессе отработки спущенной куратором разнарядки на сочинение очередного громкого дела по "русской мафии".

Началось все примерно так:

Этот Сёмин дружбан, весь обвешанный диктофонами и проводами, пришел к нему домой, на Брайтон-бич, на предмет выпить и курнуть, что и было проделано. А по ходу, после ностальгических воспоминаний Сёмы о лихих делах минувших дней, у них состоялся примерно такой диалог:

 — Да, тогда зажигали неслабо... А сейчас слабо, Сёма?
 — Мне? Да ничуть!

Курнули еще. И — по стакану накатили. Не "Боржоми".

 — А вот банк взять, Сёма?
 — Да я — одной левой!
 — А магазин с "рыжьем" на Сорок Седьмой улице?
 — Да запросто!
 — А ломбард?
 — Да как два пальца об асфальт! Я ж Брайтон вот так держал! Что мне ломбард?! Семечки.

Курнули еще.

 — Так ствол нужен, чтоб ломбард брать, Сёма.
 — Нужен.
 — Так я достану, знаю у кого есть.

О старухе-процентщице Алёне Ивановне и о Родионе Раскольникове Сёма не знал, так как за свои 70 лет ни Достоевского, ни, кажется, книг вообще не читал, хотя на Брайтоне русских книг — море разливанное, и гипотетически могли бы пути книг и Сёмы пересечься, но вот как-то по жизни не сложилось.

В общем — не читатель. Зато побазарить на "великом и могучем" русско-советско-брайтоновском — запросто.

Брайтон-Бич в 2017-м. Фото: Fishki.

Грабануть владельца ломбарда и пойти по стопам Родиона Раскольникова Семёну оказалась не судьба, так как, по возвращении засланного ФБР-овцами казачка на базу, кураторы, прослушав запись разговоров, решили, что для надежности нужно повторить процедуру, чтобы будущее криминальное дело выглядело посолиднее.

Так что операция по сочинению дела о "русской мафии" продолжала набирать обороты, и, обрастая деталями, оперативными мероприятиями и доказательствами, росла как снежный ком. Агенты строили планы и потирали потные ладошки в предвкушении грядущих наград, сенсационных статей о своей доблести в New York Post, жирных бонусов и повышений по службе и зарплате.

Так что вскоре всё тот же дружбан (которого впоследствии в судебных документах замаскировали под названием CW1 — Cooperating Witness, то есть "Сотрудничающий свидетель") опять нагрянул к Сёме домой на предмет курнуть и побазарить.

Курнули, выпили, базар-вокзал. Конечно, опять под магнитофонную запись, так как дружбан, естественно, вновь пришёл упакованный — обвешанный проводами и ФБР-овскими патефонами. По ходу беседы корефан пообещал в следующий раз точно притаранить Сёме хороший ствол, в подарок — как бы в знак уважения к Сёминому авторитету, и для будущих совместных больших дел на ниве бандитизма и разбоя.

Обсудили достоинства и недостатки разных моделей, а по ходу Сёма снова разговорился о славном воровском прошлом и планах на будущее, причём разговорился так, что не остановить.

Похоже, что он продолжал говорить и после ухода гостя, так как когда 2-го ноября 2011-го, на основании показаний этого самого засланного "казачка" был выписан ордер на арест, и Сёму арестовали как главаря русской банды, он всё не мог остановиться, и продолжал вещать во все свободные уши, так что до прибытия адвоката успел наговорить агентам еще 40 бочек арестантов, а себе — на сто лет расстрела.

"Эй, приятель! Да ты вообще знаешь кто, я думаю, я такой?!!" Журнал The New Yorker, 2007.

Итак, по судебным документам в составе грозной русско-мафиозной банды было двое: главарь группировки — Семён Бумагин, и второй участник — тот самый дружбан, он же ФБР-овский агент, он же "Сотрудничающий свидетель".

Всего двое, но для статьи по conspiracy ("заговор") достаточно, да и в судебных бумагах, служебных отчетах и в прессе (что особо хорошо для продвижения по службе, к новым вершинам и зарплатам) оно зазвучало так как они любят: доблестные агенты ФБР, с риском для жизни, не щадя сил, времени, денег налогоплательщиков и живота своего, в процессе осуществления гениально задуманной "sting operation", после многолетнего всестороннего расследования, искусно и храбро внедрились в русскую мафию, и в ее гнезде — на Брайтон-Бич — арестовали вооруженную до зубов банду, предотвратив тем самым готовящиеся этой бандой ограбления ломбардов, ювелирных лавок, всей 47-й "бриллиантовой" улицы на Манхэттене, а также захваты заложников, вымогательство денег, и другие преступления, которые эта русская банда планировала против добропорядочных американских граждан.

При захвате главаря, рискуя жизнью, 27 агентов ФБР нашли склад оружия советского производства (это на кухне при обыске нашли открывалку для консервов, нож и вилки, ещё с Союза всё), и переписку главаря, видимо, с Владимиром Путиным.

Агенты Федерального Бюро Расследований при исполнении. Фото: STMEGI.

По поводу чего руководитель операции Специальный агент ФБР X. дал примерно такие показания: "Я, Специальный агент X., следил за обвиняемым главарем, можно сказать, с пелёнок, и знаю о нём и его преступных делах и намерениях больше его самого. И показать под присягой могу всё, что угодно. Нет, я не знаю русского языка, и других языков. Белоруссия? Нет, я такой страны не знаю, я вообще не знаю стран. Но за 15 лет работы в ФБР у меня вся задница в шрамах, и потому, исходя из своего недюжинного опыта, я уверен, что три листочка бумаги, исписанные на незнакомом мне языке, и приобщенные к делу, действительно найдены на кухне главаря русской банды Семёна Бумагина, а значит могут быть написаны на русском языке, и, следовательно, вполне возможно являются частью личной переписки обвиняемого с президентом России Путиным. Слава ФБР!"

"Сотрудничающий свидетель", который, в отличие от Специального агента X., русским владел, с готовностью подтвердил, что да, такое возможно, и что с обвиняемым они обсуждали Путина, Фиделя Кастро, Патриса Лумумбу, и других текущих врагов американской демократии, и обвиняемый их всех хвалил. А на запись это не попало, потому что плёнка кончилась. Но он, "Сотрудничающий свидетель", готов дать любые нужные показания, если прикажут.

В том же духе выступил прокурор и разные эксперты.

Ясное дело, что от всей этой чехарды Сёмина психика, которая и раньше-то, будучи измученной "Нарзаном", не отличалась особой стабильностью, стала сбоить: прошлое, настоящее, будущее, сны и фантазии причудливо переплетались в сознании, и выливались, опять же, в разговоры, не переходившие, впрочем, как и раньше, в дела.

Перепало и нам на тюрьме Сёминых рассказов. Слушать его разглагольствования было интересно — какой полет фантазии! — "хоть порою напоминали бургомистра из "Дракона" Шварца:

Генрих и бургомистр. Фото: Википедия.

Бургомистр: За последние полчаса на мне переменили три смирительные рубашки. Не знаю, к дождю, что ли, но только сегодня ужасно разыгралась моя проклятая шизофрения. Так и брежу, так и брежу... Галлюцинации, навязчивые идеи, то, сё.
Генрих: Ты что, с ума сошел?
Бургомистр: Конечно. Хорош сын. Совершенно забыл, как тяжко болен его бедняга отец. (Кричит.) О люди, люди, возлюбите друг друга! (Спокойно.) Видишь, какой бред.
Генрих: Ничего, ничего, папа. Это пройдет.
Бургомистр: Я сам знаю, что пройдет, а все-таки неприятно.

К тому времени Семен Бумагин жил и, так сказать, действовал в США достаточно долго, да и с американским правосудием пересекался не раз, так что нужно было очень даже помнить и учитывать, что в текущей версии демократии и свободы Соединенных Штатов Америки за разговоры (особенно за затеваемые и режиссируемые самими агентами) садят быстрее и надежнее, а зачастую и на подольше, чем за какие-то реальные преступления. Пусть даже разговоры эти никакого отношения к реальности не имеют, кроме как в горячечных мозгах агентов и прокуроров, а — чистая фантастика, как у Стругацких в "Понедельнике..." или в рассказах Роберта Шекли.

Посадят и за фантастику, так как им по фигу кого и за что именно сажать — годится любой корм, любая протоплазма, будь то бывший вор или совсем случайный прохожий. Система всеядна, а реальны преступления или полностью выдуманные, виновен ли кто на самом деле, или нет — это на данном этапе эволюции американскому "правосудию" на самом деле совершенно и абсолютно по барабану.

Художник: Mark Tatulli

"Правосудие" сегодняшней Америки лишь поддерживает видимость правосудия, на самом деле им не являясь. Как потемкинские деревни, за фасадами которых — воздух. Да, конечно, ловят, судят и садят, бывает, и за дело, но это, скорее, уже просто побочный, случайный продукт функционирования этого всеядного организма, а не основополагающая его функция, вовсе не то, что попервой было прописано в исходниках этой системы, продолжающей жрать всех подряд и жиреющей на горе людском.

Рисунок: ЯПлакалъ

— — —

цикл Желтая стрела: За кадром > Бамбарбия киргуду > Боржоми > Смотрины > Суши сухари > Новые приключения неуловимых > Достоевщина > Протоплазма > Душеукладчики > Фотошоп > продолжение следует

Над оцифровкой рукописей статей цикла "Желтая стрела" работали: Lea; Solo; Андрей Аржинт, UR5FLF. Предэфирная подготовка: Lea. Сканирование и логистика: Сергей Лысаков, R7KMA; Tech. S., Юрий Браженко. Подготовка иллюстраций: Лилия Васильева, EW7L. Помощь с материалами, информацией и вычиткой: Александр Привалов. В эпиграфах и по тексту использованы цитаты и информация, взятые, в числе прочего, из книг, присланных в разное время на различные тюрьмы Мишей Гленни, Павлом Иевлевым, Виктором W3RDX, Платоном Андреевым, Юрием Браженко, Александром Приваловым, Евгением Фридманом, Александром Погребежским, Иосифом Беровым, Колином Уилсоном. Текст статьи публикуется в основном в том виде, в котором он был написан в 2017-м году, в тюрьме FCI Williamsburg (Южная Каролина). Некоторые поправки и дополнения внесены в октябре 2019-го в тюрьме Moshannon Valley (Пенсильвания).

— — —

Статья опубликована в рамках серии "Русские сидят"  ("русские" - в смысле языка), освещающей опыт тех, кто находился или находится в заключении по тюрьмам стран мира. Вам есть что рассказать? Дайте знать.